Привет!

Я рад вас видеть всех в окошке зума.

Я, честно говоря, совсем не знаю, как моё теневодство оказалось в литературной премии. Когда я писал эту книгу, я фантазировал о том, чтобы она для кого-то вдруг сможет сыграть роль, которую для меня сыграли совершенно выдающиеся “Аквариум любителя” Николая Федоровича Золотницкого и “Книга о кактусах” Ирины Александровны Залетаевой. Это мой первый литературный канон для Сциапоники. А второй канон – это бесконечное портфолио эзотерической литературы от киевского издательства София, в котором я по подростковому утонул в середине девяностых, очень типичная история. Я перечитывал свою книгу этой зимой, она невыносимая. Всё друг к другу примотано скотчем. Я, наверное, в этой примотке вижу какую-то ценность, наши советские мужчины так изолентой чинили всё что угодно, есть в этом какая-то инженерная нежность.

Но даже если иметь ввиду эту нежность, я не знаю, почему моя книжка, да еще и не опубликованная, оказалась в премии во время войны. Дмитрий Кузьмин задавал вопросы по этому поводу публично, и у меня, например, нет никаких вообще ответов на те сомнения, что он озвучил. Я не понимаю литературный процесс.

Но я могу понять эту необоснованную ситуацию как живую связь между любимыми разными вещами, людьми, городом которого так много в тексте, текстами моих подруг и друзей, живую связь и со и мной, и я не могу от этой связи отказаться, не в праве отказаться от того, что является источником жизни.

Спасибо.