Екатерина Симонова
Два её единственных платья (М.: Новое литературное обозрение, 2020)
Родилась в Нижнем Тагиле, где жила до 2013 года. Окончила филологический факультет Нижнетагильского педагогического института. Публиковала стихи в антологиях «Современная уральская поэзия», «Братская колыбель», «Ле Лю Ли», журналах и альманахах «Воздух», «Вавилон», «Новый мир», «Уральская новь», «Урал», «Транзит-Урал», «Стетоскоп» и др. Неоднократно становилась лауреатом фестиваля актуальной поэзии Урала и Сибири «Новый Транзит».
Победитель турнира поэтов «Естественный отбор» (Екатеринбург, 2002), Большого уральского поэтического слэма (Екатеринбург, 2009). В 2019 стала первым лауреатом премии «Поэзия» (вместе с Дмитрием Веденяпиным). Лауреат премии журнала «Урал» (2013), премии журнала «Новый мир» «Anthologia» (2020). Стихи переведены на английский, словенский, украинский языки. Куратор серии екатеринбургских поэтических чтений «Стихи о», поэтической серии «InВерсия». Технический координатор Всероссийской литературно-критической премии «Неистовый Виссарион».
Живет в Екатеринбурге.
Работы
Книги
Быть мальчиком». Нижний Тагил: Объединение «Союз», 2004.
Сад со льдом. М.: Русский Гулливер, 2011.
Гербарий. NY: Ailuros Publishing, 2011.
Время. NY: Stosvet Press, 2012.
Елена. Яблоко и рука. NY: Ailuros Publishing, 2015.
Два ее единственных платья. М.: Новое литературное обозрение, 2020.
Из текстов
Из публикаций разных лет
Нежность
В воскресенье сходили
С подругами на биеннале.
После биеннале
Ели хинкали.
Хинкали – с острой телятиной,
Биеннале – без,
И то, и другое
Вызвало интерес.
Ели хинкали,
Разговаривали про биеннале,
Удивительно, но
Иногда во мнениях совпадали.
Хинкали, как и биеннале,
Были оформлены в розовом цвете,
Как свежесть и юность,
Начало рассвета.
Мы просто смотрели,
Мы просто поели.
Когда же ушли,
Нас совсем не заметив,
И нежность, и ямка
На левой щеке
От легкой улыбки,
И цветик в руке?
Апрель, который почти закончился
Отец неделю назад
Уехал жить в огород до октября.
У отца сегодня день рождения.
К отцу пришли гости: все свои, кроме меня.
Отец ворчит по телефону:
«Зачем мне гости?
Лучше бы я тут один
Сидел до осени.
Сидел бы один, курил,
Смотрел на соседний участок,
На крышу теплицы, на куст смородины,
На пару картофельных грядок».
Он ворчит, я слушаю, понимаю,
Что всегда, как и он, ворчу,
Представляю: сидим вдвоём, молчим, курим.
Неважно, что я не курю.
***
безупречна эта тоска, этот холод,
голубою эмалью покрывающий руки
деревьев на горизонте картины, пока ты молод,
телом разлуки
кажется любой пейзаж, засахаренный слепок
любого цветка, разрушенного зимою,
облака подрагивающее веко
кажется тебе тобою,
спящим и видящим во сне бурю,
чувствуешь, как тебя уносит
ветер, срывая с тебя — одеяло ли, кожуру ли –
и прочь уносит?
чувствуешь ли, как кто-то мимо
едет, смотрит вверх, не чувствуя под собою
ни земли, змеящейся кольцами дыма,
ни воды, голодной крупою
брошенной, отравленной, как все, что
ты сам забыл и предал?
нежность с прозрачным, рассыпающим лицом
склоняется над тобой ангелом, зверем.