Премия Андрея Белого за 2022 год в номинации «За заслуги перед русской литературой» присуждена филологу-классику, доктору филологических наук, заслуженному деятелю науки Российской Федерации, заслуженному профессору МГУ Азе Алибековне Тахо-Годи. Она получает ее вместе с еще пятью лауреатами, хорошо известными именно в области литературного творчества. Однако сама Тахо-Годи, скорее, достойна отдельной номинации «За заслуги перед русской культурой». Имя Азы Алибековны чаще всего упоминается в связи с именем и трудами историка античной философии Алексея Федоровича Лосева, чьей спутницей жизни она была на протяжении сорока четырех лет. При этом упоминающие отождествляют Тахо-Годи с Лосевым, конструируя из двоих людей одну личность и совершенно забывая отметить неповторимые черты спутницы. Сегодня при вручении премии хочется сказать несколько слов об Азе Алибековне как об отдельном человеке и особенном деятеле русской культуры.
У нее есть несколько весьма значительных социальных ролей. Прежде всего, Тахо-Годи связывает современного российского человека с тремя культурами. Первой из них является культура интеллектуальной элиты Северного Кавказа, культура ее предков Алибека Тахо-Годи и Леонида Семенова, в которой сошлись традиционные представления народов Дагестана и самые современные исследования в области творчества Лермонтова. Вторая культура, с которой Аза Алибековна постоянно находилась в диалоге, – культура русского Серебряного века, представленная именами поэтов-символистов и религиозных философов. И третья культура, в которую было суждено проникнуть Азе Алибековне как разведчику из иного мира, – древнегреческая культура от Гомера до Прокла. Имея таких мудрых собеседников, можно многое понять и в своем времени, и в своих современниках. Впрочем, мы, пожалуй, совершили бы ошибку, если бы стали очерчивать для жизни Тахо-Годи границы современности, поскольку опыт ее жизни позволяет считать современниками и людей позапрошлого века, и людей 1930-х годов, и шестидесятников, и всех, кто был после. Несколько поколений жителей СССР и России ссорились, противостояли друг другу, но через все времена протекала мирная жизнь Тахо-Годи, объединявшая поколения и утверждавшая в нашей жизни плодотворное существование культуры.
Если говорить о непосредственных заслугах Азы Алибековны перед русской культурой, то прежде всего следовало бы сказать, что, выражаясь корявым языком нынешней рекламы, она гениальный «менеджер интеллектуальных коворкингов». Ее первым крупным проектом стала организация работы А.Ф. Лосева. Немногие из ученых, потерявших зрение, имели столь же комфортный режим работы, какой был создан для Лосева. Вся эта сложная система секретарей и чтения ему текстов, выписывания цитат, редактирования черновиков и беловиков, которые человек не мог видеть и править, уже показала высочайший уровень Тахо-Годи как организатора науки. Затем она была избрана заведующей кафедрой классической филологии МГУ, и на этой кафедре началась совершенно новая жизнь. М.Л. Гаспаров пишет в «Записях и выписках»: «Перемены на классической кафедре начались уже после нас – когда сперва там стал студентом Аверинцев, а потом стала заведующей Тахо-Годи. Когда К. П. Полонская вслед за Аверинцевым вместо “новая комедия” стала говорить “nea”, мы поняли, что началась другая эпоха». Аза Алибековна привнесла на кафедру не только новое знание, но была по сути инициатором нового научного направления – изучения поэтики и стилистики греческих философских текстов неоплатонизма. После смерти Лосева Тахо-Годи в течение многих лет переоборудовала собственную квартиру и прилегающее пространство дома под организацию нового типа – Дом Лосева, и этот дом стал одним из важнейших научно-философских центров России, а не просто музеем великого человека. Наконец, еще одним крупным проектом Тахо-Годи как менеджера русской культуры стали Лосевские беседы – организация, имеющая и свое пространство для собраний, и свой корпус публикаций, и даже свой архив телепередач.
В науке Аза Алибековна занималась изучением того, что культура Нового времени обычно противопоставляла друг другу – мифологии и истории как двух частей единой античной культуры. Особенно ей удались исследования в области тех категорий античной культуры, которые связаны с органами тела. Аза Алибековна изучала греческую мифологию как категорию, идущую от слуха, речи и предания. Историю же она изучала как категорию, идущую от зрения и разумения, связанную со свидетельством, рассуждением и судом. И ей в результате удалось получить синтез мифологического и исторического как человеческого, потому что зрение и слух не противостоят друг другу в человеческом теле. Замечательный акцент на соматизме философских категорий привел Азу Алибековну к пониманию античного представления о личности прежде всего как о чувственно-воспринимающем теле. А то, что такое тело занято созерцанием тела космического, подвело ее к описанию греческого взгляда на жизнь как на театральную сцену. Мы видим, что основные достижения Тахо-Годи как ученого неотрывны от эстетики и от психологии искусства.
В чем же заключается ее вклад в литературу? Прежде всего здесь должны быть названы замечательные переводы античных философов и историков эпохи эллинизма (Диодора Сицилийского, Порфирия, Прокла, Синезия) и комментарии к этим переводам, которые помогли впервые выразить очень сложные умственные конструкции, облеченные в поэтическую форму, средствами современного русского языка. Во-вторых, в русской филологии хорошо известны работы Азы Алибековны в области рецепции античной литературы русскими демократическими журналистами и советскими писателями. В них проводится очень тонкий анализ влияния античных мифологем и стилистических приемов на всю отечественную классику от Державина до Шолохова. Разумеется, русская литература всегда была в большом долгу перед учебником Тахо-Годи по истории античной литературы. Нельзя не вспомнить и того, что несколько десятилетий Аза Алибековна вела занятия по истории античной литературы для будущих советских писателей в Литературном институте им. Горького. Но за всеми этими опосредованными благодеяниями для русской литературы оказался скрыт ее непосредственный, собственный дар писателя, собственный слог, который порой прорывается в воспоминаниях и заставляет вспомнить лучшие строки русских классиков. Вот один такой фрагмент: «Так же запомню навсегда тот особый воздух, когда мы с Алексеем Федоровичем Лосевым ранним утром вышли на перрон в Ростове (1954 год – поездка во Владикавказ). Тишина и чистота, только хрипловатый голос Бернеса пел: «…умирать нам рановато, есть у нас еще дома дела». Утренний, как бы умытый воздух словно стоял в задумчивости недвижим. Ночью поезд останавливался на станциях, какие-то смутные голоса слышались, тени мелькали, чья-то неведомая зыбкая жизнь шла за тьмой в бликах ночных фонарей. Поезд трогался мягко, и чувство полного радостного покоя и безопасности охватывало тебя. Особенно если это уже вблизи Кавказа. Или воздух в четыре часа утра, летом, когда я шла с вокзала Владикавказа к маме (1944 год) по так называемому Ленинскому проспекту, мимо старинных особняков, тополей, закрытых ставень, закрытых дверей и крылечек со стертыми ступенями, знавшими другую жизнь. Такого призрачно-дремлющего воздуха я потом не испытывала. А впереди стук в закрытое на ставни окно старого дома и радость нежданной встречи – я еду нарочно без предупреждения. Первый раз после долгой разлуки. Особый призывно-бодрящий воздух рано поутру, когда выходишь из нашего дома во Владикавказе, чтобы пуститься в дорогу, а издали доносится звонкий голос: «Венера, Венера! Где ты?» И Столовая гора совсем рядом, и Казбек открыл свой лик, ушли туманы и тучи, снег на вершине серебрится, и каждая складка видна, вот-вот дотронешься. И кажется, что так будет вечно, и вся жизнь впереди, и нет ей конца. А она проходит быстро, как летние каникулы. Они ведь обманчиво завлекательны – как будто никогда не кончатся, а там, глянешь, и уже август, и даже не начало, а середина, и всё, все миги радостные и лучезарные спрятались, неминуем конец – вот он. И ждать больше нечего. Остается только воздух воспоминаний».
Читая эти строки, понимаешь, чем пожертвовала Аза Алибековна ради служения любимому делу и дорогому человеку, какие художественные способности остались без реализации в русской прозе. Но теперь, вручая премию Андрея Белого, которую обычно дают за литературное новаторство, хочется поблагодарить ее за все, что было сделано ею в более крупном масштабе – в области духовной культуры. Она старалась не для себя, и всем нам оставила множество возможностей для развития – кому на кафедре, кому в Доме Лосева, кому среди книг Лосева и ее собственных. Премия дается ей не за прожитый век, а за тот смысл, который был в этот век вложен.